Вряд ли жизнь хоть кого-то готовила к попаданию в афганский плен. Но Тони оказался не готов даже к тому, что в него вообще кто-то будет стрелять — а это уже странно для того, кто ехал в бронированном автомобиле — и даже, как он сам сказал, «крутомобиле» — по дорогам афганской провинции.
И уж подавно, для производителя оружия, а, с некоторых пор, и исполнительного директора компании Старк Индастриз, героя Америки и знаменитого борца за свободу — кажется, что-то такое говорил о нём полковник Роудс на церемонии вручения премии — «Апогей», или как она там называлась: Старк в это время в казино играл — но, всё же, то нападение для Тони стало неприятной неожиданностью. Как он ещё бронежилет-то не забыл надеть.
Потом всё утонуло в море бесконечной боли — настолько сильной, что не передать словами.
Тони помнит, как страшно кричал, вконец почти сорвав голосовые связки — горло драло потом просто кошмар, — как вытягивал трубку из носа, толком не мог пошевелиться, дотянуться до кружки с водой. Лучше уж самое тяжёлое похмелье, когда поблизости каким-то образом всегда оказывалась Пеппер с аспирином и стаканом холодной воды, чем очнуться в какой-то пещере и обнаружить под бинтами — буквально у себя в груди — устройство, питавшееся от клемм аккумулятора. Нет, это даже сравнивать нельзя!

Тогда кошмары Старка только начались: то, случилось, разделило его жизнь на «до» и «после». Его как будто окунули в ледяную воду и не давали вынырнуть, чтоб сделать вздох — когда в пещеру вошёл афганец, улыбнулся, назвал его самым великим убийцей современности, заверил, что польщён его визитом и тут же без стеснения сказал, что хочет, чтобы Тони Старк построил для него «Иерихон». Ублюдку явно не грозила смерть от скромности.
— Обойдётся, — презрительно сказал он, бросив презрительный взгляд на него.
И потом Тони правда окунули в ледяную воду — и не давали вынырнуть, чтоб сделать вздох. Паршиво. Но, теперь кажется, не так паршиво, как в лагере боевиков увидеть, что на всех ящиках с оружием, на авиационных бомбах и ракетах хвастливо красовался логотип Старк Индастриз — и всего этого там было, мягко выражась, дохрена. В одно мгновение в его сознание прорвались и закружились вихрями все провокационные вопросы журналистов, все комментарии, что должны были его задеть.
Если бы он не был идиотом — да, гениальным и неподражаемым, но всё же, видно, форменным придурком.
На самом деле, если бы не Инсен, Тони бы точно сгинул в тех горах: не от ранения, так от собственного упрямства и ощущения полной безнадёжности. Он не привык оставаться один: вокруг всегда было полно людей, которые решали все проблемы Тони вместо Тони — и даже если Тони был проблемой сам, что, по правде, случалось не так уж и редко. Это тоже был, кстати, тот случай: Роудс чёрт знает сколько километров налетал над пустыней, пока среди безжизненных песков не увидел весьма потрёпанного, но всё-таки живого Тони Старка; на Пеппер не было лица, как ни пыталась та изобразить обратное, Хэппи стрелял глазами подозрительно — сил искренне порадовался достало только Обадайе Стерну.
Сам Тони был мрачнее тучи, и единственным местом, куда он готов был заехать перед пресс-конференцией была, конечно, не больница: Бургер Кинг. И, хотя чизбургер немного приукрасил его существование, к решению проблемы, к сожалению, не приблизил, ведь масштаб катастрофы был слишком велик, а он десятилетиями закрывал глаза на это и отшучивался, идиот.
— Я словно прозрел и осознал, что могу предложить этому миру нечто большее, чем то, что может его взорвать, — это теперь казалось простой истиной, хотя он раньше не хотел про это думать. Но те три месяца, что Тони Старк провёл в плену в Афганистане, изменили его, хоть и он сам не понимал пока, как сильно.
— Поэтому я намерен объявить, что закрываю производство оружия на заводах Старк Интернэшнл... — все журналисты подскочили на ноги, а Обадайя кинулся к нему, будто к ребёнку, уронившему на землю сахарную вату, — до тех пор, пока мне не удастся определить будущее компании, направление её развития и цели, которые по моему убеждению должны реально способствовать высшему благу страны, — об этом стоило, наверное, предупредить заранее, но Тони слишком не хотелось медлить, а Обадайя всё равно его не понял бы.
А впрочем, ладно, у него есть проблемы посерьезнее — без сомнения, более срочные.
— Пеппер! — а это, очевидно, универсальный способ их решения. Довольно нагло было, с его стороны, просить помощницу достать из грудной клетки оголённый провод, а после поместить туда другой реактор, но, как признался Тони, больше ему просто некого было просить.
И никому другому он, пожалуй, так не доверял. Вернее, Стерну, может быть, но для этого он не годится — не в счёт!
— Спасибо, ты мне очень помогла, — Тони сполз с кресла и потянулся, чтобы размять руки, затекшие за время, пока он пробовал сам заменить реактор. — Можешь выбросить старый, он больше не нужен, — махнул рукой не глядя, другой вытаскивая виски из завала столе. — Выпьем немного, — поймав взгляд Пеппер, он пожал плечами с самым невинным выражением лица, — что? Я очень нервничал, пока... пока пытался вытащить тот провод сам! — открыв несколько шкафчиков, он наконец нашёл стаканы. — Дубина, лёд! И — уберись здесь, — приказал Тони и быстро скинул чертежи, отвёртки и всё остальное с кресла у стола, после чего со всей галантностью предложил его даме и вложил в её руку стакан со льдом, налил виски, после чего сел поперёк кресла, в котором только что проводил на себе операцию. — Прости за... это, — Старк сделал странный жест рукой: трудно понять, просил ли он прощения за то, что Пеппер пришлось копаться в его грудной клетке, за то, что у него полный бардак в мастерской, или за то и за другое сразу. — За успех, — сказал он, приподняв стакан, в котором было слишком много льда.
Дубина, как всегда, перестарался — нужно поправить калибровку.

Позже: Тони сейчас куда охотнее бы выпил.
А в столь приятном обществе — с особым удовольствием.

Отредактировано Anthony Stark (2022-01-12 22:49:06)

Имел ли Тони представление, как за него переживали? Сказать по правде, ни малейшего, и дело было вовсе не в отсутствии способности к эмпатии — смешно сказать, она у Старка как раз есть, — а просто в том, что он об этом не особенно задумывался: не было необходимости. Он ведь считал неуязвимым: эта уверенность так прочно закрепилась в подсознании, что когда Тони понял, что его жизнь зависит от автомобильного аккумулятора, он был, скорее, удивлён, даже шокирован, обескуражен — не напуган. Иллюзия полной безопасности обрушилась не сразу, но, к чести Тони стоило сказать, что он довольно быстро адаптировался к той реальности, в которой смерть его подстерегала всюду. Тогда он тоже, правда, о других особенно не думал, сосредоточившись на том, чтобы создать костюм, сбежать из ада на земле, к созданию которого он оказался причастным из-за своей же безалаберности.
Его жизнь «после» больше не могла быть прежней, но люди не меняются так быстро, а уж попав в привычную среду — тем более, поскольку в этом просто нет необходимости, так что преображения из условной гусеницы в ещё более условную бабочку случиться просто не могло: Старк словно замер в переходном состоянии.
Как завис между жизнью и смертью. Именно так это и называлось — этот реактор не давал шрапнели изорвать на куски его сердце. Что, если это — лишь отсрочка? Тони пугала эта мысль. Ему, наверное, поговорить об этом с кем-нибудь не помешало бы, но с кем? Пеппер, конечно, выслушала бы, но снова видеть её слёзы Старку не хотелось, да и пугать её напрасно не хотелось — может быть, всё ещё обойдётся как-нибудь. — На память? — переспросил он, с сомнением посмотрев на тот реактор, что вынул из своей груди. — Не знаю, воспоминания, знаешь ли, не самые приятные, — он усмехнулся с почти не притворным весельем, словно бы говорил не о трёх месяцах, которые провёл в плену в Афганистане, а о какой-нибудь нелепой пьяной выходке на вечеринке: раньше они были самой большой проблемой.
А он был глупым и наивным, полагая, словно компания его отца является гарантом мира во всём мире.

Нет. Пеппер об этом не догадывалась, и Тони, взглядом скользя по выбившемуся — или нарочно выпущенному? — из причёски локону, думал, как бы она отреагировала, расскажи он правду. Может быть, инстинктивно назад отступила, рот закрывая в ужасе, спустя мгновение ушла бы, хлопнув дверью? Или вздохнула бы и, как обычно, оставила бы свои мысли при себе: это одно из множества её бесценных качеств. — О, для тебя всё, что угодно, — парировал он слова помощницы о зарплате. Не то, чтобы Старк никогда не воспринимал свою помощницу как должное — как человека, который никуда не денется — но Пеппер Поттс входила в узкий круг людей, которых Тони мог назвать своими близкими. Даже не потому, что на него работала, вообще-то: с ним всегда было столько проблем, что, должно быть, любая другая ни за какие деньги бы не подписалась на такое. Может быть, Пеппер просто стала его другом? Если бы кто-то высказал это предположение вслух, Тони бы удивился и сказал, что дружбу с женщинами сроду не водил, поскольку испытывал к ним интерес другого толка, и к Пеппер, несомненно, тоже — но кто бы к ней его не испытал? Она красива, безупречна, очень умна, и у неё есть чувство юмора. — Мне с тобой очень повезло, — торжественно добавил Тони, отсалютовав бокалом и даже не скрывая, что подлизывается. Ему слегка неловко, что он заставил её поменять реактор. Уровень близости был запредельный, однако он бы однозначно предпочёл другую близость. Но Пеппер этого, понятно, не допустит, и, вообще-то, правильно сделает, только интрижки с боссом ей и не хватало. Может, стоило предложить ей что-то серьёзнее? Старк бы соврал, сказав, будто ему не приходило это в голову, но у него не было уверенности, но разве стоило прислушиваться к этой мысли? Вряд ли: он менял женщин, как перчатки и забывал, как их зовут, а с Пеппер он не мог и не хотел так поступать. Пожалуй, он подумает ещё раз.
Позже: слишком уж много сложностей приходится обдумывать. Тони мог днями торчать у себя в мастерской, где создавал свои невероятные изобретения, там всё ему предельно ясно, чего не скажешь о происходящем за её пределами. Очень удобно было не задумываться о последствиях: о том, что кто-то может продавать оружие боевикам — а теперь очень интересно, кто эта зараза, — о том, что прежний образ жизни ему больше не подходит — в его постели женщины менялись так же часто, как бельё, и если раньше кратковременного удовольствия хватало, чтобы расслабиться и поразвлечься, то теперь у него на это нет времени. Пока он развлекался, гибли люди. Тони не знал, как Стерн мог это допустить, но Обадайя же ему не нянька, он просто не мог знать обо всём. — А, — Старк махнул рукой, — Обадайя Стерн переживёт, — сказал он с явно преувеличенной весёлостью и подмигнул. — Он пытался, конечно. И, я уверен, попытается ещё не раз. Я, может, сам пытался бы на его месте, — Тони пожал плечами: многие годы он был заложником иллюзии, а Стерн им просто оставался до сих пор и виноват не больше Старка, просто ещё не понял этого. — Оби решил, что я там головой ударился, — Тони сделал большой глоток виски и поморщился, когда напиток обжёг горло, — и, наверное, несколько раз. Мне не нужны его альтернативы, — нахмурившись, он поднял голову и встретился глазами с Пеппер. — Ты тоже думаешь, что я сошёл с ума? — вопрос был, в некотором смысле, провокационным, но Старк вдруг понял, что он даже не обидится, услышав положительный ответ. — Скажем так, у меня было время подумать. Три месяца на горном курорте, ты знаешь, Пеппер, скука смертная, — Тони бы хотел ей рассказать об ужасе, который пережил — и ему нужно было рассказать кому-то, но разве честно будет правду на неё обрушить? Нет.
А если да — он просто не хотел.