когда все становится слишком отвратительно, когда рико склоняется над унитазом белым, фаянсовым — его блюет. блюет съеденным, блюет соком желудочным и тем, что все еще внутри бьется. рико блюет своими чувствами — теми самыми, от которых выть по ночам хочется, от которых хочется волосы свои на голове рвать и забываться раз за разом за выпивкой; но рико не пьет, не употребляет. рико — король. рико — мальчик-номер-один. мальчик, у которого нет права проиграть, нет правда отступить от сценария, по которому его жизнь катится в самый яркий ад.

рико смотрит на своего дядю, смотрит на брата и кусает губы. эвермор стал уже не просто местом жизни — стал тюрьмой, а кевин, который должен был быть для него едва ли не спасением — стал самым настоящим разрушением. кевин, который боялся его после сломанных ребер, после сломанного носа в очередной драке, после попытки выбить из него эту щенячью преданность; кевин на рико смотрит с немым обожанием и это читается. и рико это бесит.

— не смей смотреть на меня так, — выдыхает он за мгновение до того, как хрустит один из пальцев. рико знает, какого это — ломать кости, какого это ломать собственные мечты и желания, и он хочет сломать кевина. хочет, чтобы тот не любил его, хочет чтобы тот боялся его (врет себе так прекрасно, что сам верит в это); его по голове гладят, а воспоминания из детства осыпаются битым стеклом куда-то к ногам.

кто кому надел чертов ошейник? он даже не знает. кажется, все обоюдно — вот только кевин этого еще не знает. он все еще выходит с воронами, он, как и рико, подающий надежды мальчишка — вот только рико страшно от того, что тот готов сделать все. кажется, скажи рико тому прыгнуть с моста — и кевин сделает.

жан же таким не был. жан всегда держался поотдаль, как и многие другие ребята из воронов. они признавали в рико угрозу и не подходили, не касались, в границы не лезли — только кевин себе это позволял, только кевин смотрел в глаза прямо и не видел, как глубоко падает рико.

— я сломаю тебя, кевин. даже не сомневайся. — его голос сталью пропитан. рико ненавидит слабаков, рико боится быть непригодным. он никому не говорит о том, что если он облажается — от него просто избавятся. рико знает это, и боль внутри разрастается еще сильнее. она почти как черная дыра.

вот только когда врач спрашивает: "как твое самочувствие, рико?"
рико говорит заученным текстом: "все хорошо"

но рико молчит про кошмары, молчит про желание чужих поцелуев и желание быть любимым — он лишь ребенок, которого используют, который никогда не знал такого чувства и который просто не умеет его показывать.

но кевин мог бы быть другим. он ведь знает, он ведь задумывался не раз и не два над этим. и когда он сидит на своей кровати, рассматривая эти чертовы фотографии, так и не стянув чертову футболку после тренировки, он думает о том, что ему нужно сломать кевина. на корню. показать ему, что рико — не его полета птица. показать их разность.

и кевин ломает. методично, спокойно. он ломает ему руку, чтобы тот не мог держать клюшку, а после снова блюет в туалет — сегодня там лишь таблетки и сок. во рту горько и мерзко, как и от себя.

а потом рико ломает его дальше — стены выстраивает, хмурится, игнорирует, сильнее его на тренировках гоняет, запрещает пить, запрещает много чего. он оставляет его без ужинов, запирает, обливает. рико ломает его так, как никогда не ломал. и даже когда он хватает его за щеки, когда гладит эту насмешливую цифру "ii" он думает о том, что кевин до безумия красив.

— быстрее, блять. — он ругается тихо, почти хрипло, когда жан между его ног устраивается, когда он стягивает с него брюки и замирает. рико хочется чертыхнуться и откинуть эту идею так далеко, как никогда, но он не отступает. судорожно выдыхает, растягивает себя наспех и стонет хрипло, когда чувствует в себе член.

это практически неприятно. рико чувствует, как растягиваются мышцы, как хочется взвыть, но дверь щелкает и открывается. мгновением поже он понимает, что кевин видит, как жан, двигая быстро бедрами, вбивается в его тело, вырывая стоны ( рико больно, но он старается изображать удовольствие )

— смотри и не отрывайся. — он стонет-приказывает, когда видит, как кевин послушно замирает. и ему бы хотелось, чтобы кевин сейчас оттолкнул жана, чтобы он просто выкинул его из комнаты, а после обнял и укачал ( как рико укачивал его когда-то после очередного кошмара ), но рико — стена. он сам ее воздвигает и сам укрепляет.

и когда жан кончает, он ногой его отпихивает от себя. сам не кончил до сих пор, но ему посрать. главное, чтобы кевин все видел. главное, что кевин теперь сам откинет чувства к нему.

— я запачкал твою постель. — он почти усмехается, откидывается на постель и прогибается. ведет себя, как шлюха, но ему все равно. лишь собирает пальцами чужую сперму и щурит глаза темные, бездонные, практически мертвые, — тебе понравилось зрелище?

рико хочет выпустить в себя обойму, но продолжает убивать кевина вместе с собой.